– Расскажите, пожалуйста, о вашем образовании и сфере научных интересов как культуролога-лингвиста.

– Мой путь в науке начался с филологического факультета Казахского национального университета имени аль-Фараби, где я окончил бакалавриат по специальности «Лингвистика» с отличием. Научный руководитель – филолог-академик Элеонора Сулейменова. Там же продолжил магистратуру, но уже на факультете философии и политологии по специальности «Культурология» где научным руководителем был доктор философских наук, профессор Турсын Габитов. Сегодня я – PhD-докторант факультета социальных наук Евразийского национального университета имени Л.Н. Гумилёва, по направлению «Философия» (Рауан Кемербай). Моя научная и культурная практика сосредоточена на исследовании силовой символики степной цивилизации, этнофилософии и философии государственности тюрко-монголов, феномена единоборств для войск в казахской культуре, а также на изучении силовой культуры – как архетипической, так и современной её формы. Это синтез лингвистики, культурологии и философии с этнографической базой.

– Что вас привлекает в изучении казахской культуры и языка?

– Тюрко-казахская культура – это кладезь глубинной силы. Как я уже говорил, меня особенно привлекает её пласт, связанный с понятием силовой культуры: борьба, обычаи балуанов, богатырско-батырская педагогика, легенды и мифология единоборств. Это не просто спорт или обряд, а целая философия, в которой формировался казахский характер. Язык и культура неразделимы – через язык мы постигаем мир балуанов и батыров. Именно в языке раскрываются смыслы, которые невозможно уловить глазами: например, как слово «Толағай» хранит в себе целую цивилизацию силы, долга и мужества. Или почему грубая сила у казахов «қара күш»? А не «көк күш» или «қызыл күш»?! Почему цвет силы черный?

– Интересно! Какие, на ваш взгляд, наиболее важные аспекты казахской культуры сегодня требуют особого внимания и изучения?

– На первом месте – восстановление и осмысление силовой культуры как основы казахской ментальности. Это больше, чем борьба: это этика чести, внутренняя сила, духовный стержень. Без этого компонента образ казаха становится неполным. Через образы батыров, балуанов и силачей обряды и ритуалы, связанные с телесной и духовной выносливостью, мы возрождаем исконную идентичность. Это влияет не только на самооценку нации, но и на её духовную устойчивость в современном мире. Мы – народ с воинским, кшатрийским кодом, и этот код должен быть осознан и вновь активирован.

– Над какими проектами вы работаете в настоящее время?

– Сегодня я работаю над развитием Академии национальных видов спорта и культуры «Baluan tas» которого сам же учредил в Наурыз-мейрам. Это платформа для исследования, популяризации и системной передачи традиций силовой культуры через национальных видов спорта как кокпар, байга, жамбы ату (стрелять по джамбу), аударыспак, теңге ілу, традиционная стрельба из лука, құсбегілік (Охота с ловчими птицами), асык ату и даже тогызкумалак. Кроме того, я завершаю четырёхтомник о кокпаре – с фольклорно-этнографическим, философским и культурологическим анализом. Также пишу детские книги, которые через образы батыров и героев-қаһарманов степи воспитывают в детях чувство чести, силы и национального достоинства. Запустил республиканские проекты «Қазақ күшінің картасы» и «Күш лекциясы».

– Расскажите подробнее о вашей знаменитой книге «Балуан тас». Что побудило вас к ее написанию?

– Толчком стал сон как у Василия Яна – очень яркий, символический. В полдень. Я увидел себя сотником Парфянской армии, атакующим кавалерией и погибающим в бою против римлян. Всё было как наяву. Я увидел лица римлян – суровые, сосредоточенные. Блеск их панцирей, вытянутые гладиусы в руках, и строй – плотный в черепаху. Они стояли стеной, ощетинившись щитами. А я – во главе своей сотни всадников, несусь лавиной навстречу им, не чувствуя страха. Только пульс в висках и дыхание ветра в ушах. Я ясно осознаю: мне тридцать три, у меня трое детей и молодая жена. Всё внутри сжимается – я не хочу умирать. Но момент близится. Вдруг меня настигает чье-то остриё – острая боль пронзает грудь. Я падаю. Перед глазами – голубое небо. Чистое, бесконечное. Потом наступает тишина и тьма. Но перед тем, как всё исчезает, меня пронзает мысль: я умираю слишком рано… С горечью думаю о семье. Я оставляю их одних, в этом жестоком мире. Без защиты, без опоры. И сердце сжимается от боли не физической, а той, что сильнее любого меча – от боли прощания. Проснувшись, я долго не мог избавиться от ощущения, будто это не сон, а воспоминание. Встал и почему-то начал исследовать этимологию слова «балуан» (палуан), и оказался на поразительном следе: оно уходит корнями в Парфию, к пахлаванов-пеһлеуанов, а та к сакско-массагетские и дахские племена. Это мистическое осознание связало мои исследования с наследием предков, как будто само время вело мою руку. А дальше всё пошло как-то само по себе. Когда я начал писать – уже не во сне, а в реальности – мне казалось, что я что-то потерял и одновременно – что-то обрёл. Ощущение той гибели не исчезло, наоборот – оно как будто стало частью меня. Это была не просто фантазия. Это был вызов, послание. Этим и стал «Балуан тас» – книгой-посланием, книгой-поиском, в которой соединяются лингвистика, историческая память, философия тела и духа. Почему я говорю о Василия Яне? В 1939 году Василий Ян опубликовал роман «Чингиз-хан», а спустя два года — «Батый». Эти книги принесли ему широкую известность и были удостоены Сталинской премии. Завершила его монгольскую трилогию книга «К последнему морю», в которой он завершил эпическую летопись завоеваний Востока. Интересно, что, как и многие авторы исторических романов, Ян испытывал особую внутреннюю связь со своими персонажами. Он утверждал, что видел сон, в котором лично боролся с Чингисханом – не метафорически, а в буквальном смысле. Схватка, как в курес, за лопатки. Победа осталась за ханом. Но факт остаётся фактом: на память о том сне остался рисунок, выполненный самим Василием Яном, на котором он изобразил Чингисхана именно таким, каким увидел его в ночном видении. Оказывается, я не один такой – тех, кого история находит во сне, больше, чем кажется. Так я понял: это не просто видение. Это – приглашение вступить в разговор с прошлым, рассказать то, что давно ждёт слов.

– Какие новые или малоизвестные факты о Кажымукане Мунайтпасулы вы обнаружили в процессе работы над книгой?

– Кажымукан – фигура многослойная. Многие не знают, что он был не просто борец, но и глубоко религиозный человек, знаток Корана. Он практиковал знахарство, участвовал в айтысах, был акыном – человеком искусства. Интересно и то, что его родословная и рождение, возможно, связана не с Акмолинской областью, как утверждала советская историография, а с Туркестанским регионом. Там в Отыраре находятся могилы его предков – Ернака (Ержан) и других. История его рода в Қараспане – это настоящий эпос с драмой, боями, барымтой, скачками и героическими поступками. Это уже готовый исторический боевик, в котором чувствуется энергия степи и дух Кобыланды батыра, пра-пра предка балуана. Как очутилась семья Кажымукана в Сарыарке – это уже отдельный разговор, достойный целой диссертации или отдельной книги.

– Как вы думаете, может ли образ батыра и борца вдохновлять современную молодежь? Каким образом?

– Не просто может – обязан. Потому что в образе батыра и балуана зашифрованы архетипы мужества, достоинства, служения общине. Молодёжь сегодня ищет опоры – и находит её в мемах, трендах. Но наша задача – вернуть настоящие образы силы. Разве случайно, что в древнем поэтическом шежіре о происхождении трёх жузов сказано: «Когда у Атам-қазақ родились три сына, он устроил большой той и организовал борьбу»? «Атасына тартқан ер болып, Үш бала туды Қазақтан: Біреуі оның – Ақарыс, Той болған үлкен ат жарыс. Екінші бала – Жанарыс, Халық жиып, той қылып, Мал семізін сойдырып, Күрескен палуан арпалыс. Үшінші бала – Бекарыс, Сыйлады жат пен бейтаныс. Қазақтан туған үш бала – Өңкей көкжал, жолбарыс». Это не просто строка – это отражение того, как глубоко борьба и единоборства вплетена в обряд, в праздник, в сам акт рождения рода. Күрес здесь – не просто спорт, а символ силы, начала и единства. Таким образом через призму балуанов или силачей мы говорим о внутренней дисциплине, ответственности, готовности защищать. Это работает куда глубже любых слов – это энергетический код, который находит отклик в сердце, особенно у молодых мужчин. Батыр – это тот, кто встал, когда было страшно. Это делает его актуальным всегда.

– Могли бы вы пересказать, о чём говорится в этом стихотворении в большом контексте, и каков его смысл?

– Этот отрывок – из древней поэтической шежіре-родословной, в которой образно рассказывается о происхождении трёх жузов казахского народа через метафору рождения трёх сыновей у легендарного прародителя – Атам-қазақ. Вот смысловой пересказ: У Атам-қазақ родились три сына – Ақарыс, Жанарыс и Бекарыс. Рождение каждого из них сопровождалось праздником (той), который символизирует важность этих событий для народа. К слову, при рождении Ақарыса устроили большие скачки – знак силы, движения, свободы. При рождении Жанарыса народ собрался на той с угощениями и борьбой – резали самых упитанных животных, и проводились поединки палуанов, что подчеркивает воинственный и соревновательный дух. А при рождении Бекарыса – особое внимание уделялось гостеприимству, дарам и уважению к чужакам, что указывает на дипломатичность и открытость. В финале стиха автор восхваляет всех троих сыновей как «өңкей көкжал, жолбарыс» –настоящих храбрецов, волков и тигров, символизируя их мужество, благородство и силу. Таким образом, этот текст передаёт образное, героико-поэтическое объяснение появления трёх жузов и раскрывает основные черты каждого: скорость и свобода, сила и борьба, щедрость и дипломатия.

– Каково ваше мнение о роли СМИ в освещении вопросов культуры и истории Казахстана?

– СМИ остаются важной силой, особенно если они грамотно используют язык культуры. Но сегодня лидером стали соцсети – именно они формируют новые образы и мифы. Однако традиционные СМИ ещё не утратили авторитет. Если они адаптируются, используют визуальный язык, сторителлинг, опираются на экспертов – они могут стать форпостом культурного пробуждения. Важно не просто транслировать, а создавать смыслы и примеры, которые включают аудиторию.

– Какие вызовы стоят перед сохранением и популяризацией казахской культуры в эпоху цифровизации?

– Главный вызов – адаптация без упрощения. Мы не должны терять глубину, переводя традицию в TikTok-форматы. Но и уход от цифровизации невозможен – культура должна говорить на языке времени. Нужны медиа-контенты, игры, фильмы и сериалы, визуальные проекты, которые берут архетипы и символы казахской культуры и представляют их в современной форме. Только так мы сохраним живое дыхание традиции и сделаем её органичной для нового поколения.  

– Спасибо за интервью!

Kazislam.kz

Ссылка: Абылайхан Калназаров: «Мы — народ с воинским кодом» | KAZISLAM.KZ